Люблю я приходить на аэродром рано утречком. Особенно сегодня хорошо,  как-то легко на душе, погода не сулит неожиданностей по трассе.

- Доброе утро, Михалыч. Как наш аппарат?

- Аппарат в полном порядке. Закуришь?

- Давай.

Наш бортмеханик, Михалыч, достал потертую пачку «Примы» (и где только он добывает такие раритеты!), протянул мне сигареты.

- Ну, что опробуем «американца»?

- А то…

«Дуглас» молча взирал, как мы курим и, наверное, вспоминал свою прежнюю жизнь.

Мне часто кажется, что у самолетов есть какое-то свое выражение лица. Вот смотрю на Дакоту, и кажется, что этот янки с лысым лбом смотрит на нас и, мягко улыбаясь, говорит: «Спасибо мужики, вот еще послужу вам, полетаю»

Замечательная машина, ветеран, трудяга. Нет, не зря я согласился летать на нем, красивый самолет. Самолет, одним словом!

-          Чего-то Николай запаздывает. Звякни ему, Михалыч, будь добр, а я пока обойду самолет, посмотрю…

Бортмеханик неспеша побрел к аэродромному домику.

-          Доброе утро, командир

-          Здорово, а я Михалыча погнал тебе звонить. А ты уже вот он. Чего опоздал? Москва еще спит, дороги свободны…, - говорю я своему второму пилоту.

-          Да ключ от квартиры положил в ванной и пока вспомнил, где он… Подумал, ну все, придется, когда прилетим, взламывать дверь. Фу, обошлось.

-          Ладно, топай до избушки и готовься к вылету.

DC3 попал к нам не случайно. Один наш крупный бизнесмен, неравнодушный к авиации, увидел в Америке этот самолет на местном аэрошоу. Какой-то захолустный городишко отмечал праздник «выеденного яйца» или чего-то там еще, и местный клуб поднял этого ветерана на крыло. Ну, тут наш бизнесмен и подкатился, продайте, мол, мне его. Торговались не очень долго, сдались американцы, деньги им нужны на развитие клуба. Так вот, купить-то он его купил, а как его сюда доставить, да и зачем?

-          Я хочу возродить в России полеты по трассе Москва – Горький со всем антуражем, как это было на заре, так сказать. Разрекламирую, и будем возить иностранных туристов по старым русским городам, почту, ну и так далее…

-          Как ты сам то думаешь? – спросил Эдуард, бизнесмен наш, у меня, - самолет я купил в Штатах, его сейчас морем до Питера, а там, я надеюсь, своим ходом прилетит. Ты возьмешься его перегнать?

-          Сначала я на него посмотреть должон, пощупать, потрогать, все агрегаты надо проверить. Ему ж, небось, лет шестьдесят, а? У меня хороший есть бортмеханик, когда-то вместе летали. Его и попрошу помочь. Так что, Эдик, готовь командировочные, чтоб по высшему разряду.

-          Не волнуйся, это я все организую как надо.

Да, машина оказалась в отличном состоянии. Как я позднее узнал, на этом экземпляре во вторую мировую возили высоких армейских шишек. Салон чистенький, аккуратненький, сиденья удобные, ну а про кухню и говорить нечего. Чай, там, кофе приготовить в два счета.

-          Погода по трассе хорошая, вот сводка, командир.

-          Так, экипаж, готовимся к вылету. Михалыч, как у нас с сеном?

-          Заправлены полностью. Пойду освобождать крылья и копыта.

Дверь кабины отворяется немножко со скрипом. Садимся с Николаем в пилотские кресла, осматриваемся, все нормально.

-          Избушка, избушка, «Пегас»…

-          Какая я вам избушка! Доложите, как положено.

-          Ух, командир, серьезная у нас диспетчерша, – настраивая частоты, говорит мой второй.

-          Ладно, Коля, не травмируй даму, давай.

-          Долгопрудный, старт, я «Пегас», разрешите запуск.

-          Запуск разрешаю.

Ну, заводимся! Переключаю стартер левого двигателя. Заурчал наш крылатый конь. Почему «Пегас»? Это Эдик, по ему одному ведомой причине настоятельно захотел дать нам такой позывной.

Запустили второй двигатель. Михалыч закрыл внешнюю дверь и прошел к нам в кабину. Все, установили автопилот, все частоты проверили, можно отправляться.

-          Старт, я «Пегас», разрешите исполнительный у посадочного Т.

-          «Пегас», исполнительный разрешаю, 80, правым разворотом 600. Занятие 600, доложить.

-          Вас понял 80, 600 доложить.

-          Внимание, экипаж, взлетаем.

Даю обороты моторам на взлетный режим, и вот мы уже в воздухе.

Делаем круг над аэродромом.

-          Долгопрудный, Пегас, 600 занял, курс 80

-          Пегас, Догопрудный, через 5 минут правым , на Чкаловское. Счастливого полета.

-          Спасибо, Долгопрудный, вас понял, правым разворотом на Чкаловское.

Вот уже виден аэродром Чкаловского.

Сколько героических страниц связано в истории нашей авиации с этим аэродромом.

Разворачиваемся и берем курс на Киржач.

Чкаловское осталось позади.

-          Красивые здесь места – говорю,  - да и вообще есть ли некрасивые места в России?

А в этих краях проходило мое детство, и поэтому мне как-то по особенному приятно летать здесь.

 Сколько раз, мальчишкой, я задирал голову и провожал взглядом летящий в небе Ли-2 и своим воображением пытался представить, как там, в кабине, сидят летчики, что им видно сверху.

-          А теперь, сам смотришь сверху, да еще из кабины Ли-2 – заметил, улыбаясь Михалыч.

Лететь нам не близкий путь, и я попросил Михалыча сделать нам по чашечке кофе. Слышу, как бортмеханик загремел посудой. У нас борту американская электрическая кофеварка, подарок нам от Эдика. Вот, заодно и ее испытаем в боевой обстановке.

Не полет, а просто идиллия, подумалось мне. Машина идет ровно, иногда вздрагивая на восходящих потоках.

-          Командир, - спрашивает Николай, – а почему Вы ушли из «большой» авиации?

-          Тоска. Ты, может, еще не понимаешь, но – тоска. Знаешь, как бывает иногда в жизни, вдруг вспомнится что-то из детства и так тоскливо становится, так хочется вернуться туда, обратно, чтобы снова почувствовать маленькое счастье… Ты, наверное, удивишься, но, когда в космос полетел Герман Титов, наш второй космонавт, радости было, народ по-настоящему радовался успехам страны. И, вот, прошел такой слух, что, возвращаясь на Землю он будет садится здесь, в наших местах. Мы, тогда мальчишки, побежали за речку, Воршу, и, устроившись на старом аэродромном поле «школы воздушного боя», стали глазеть в небо, высматривая парашют. Может герой будет приземляться здесь, и ему нужна будет помощь, или связь, и вот они, мы… Понимаешь?

-          Мужики, кофе, пожалуйста. – Михалыч осторожно просунул в кабину поднос с пахучим напитком. Мы разобрали наши чашки и, удобно устроившись, продолжили неспешный разговор.

-          Ну, и что дождались? – улыбнулся механик.

-          Нет, конечно, да и не важно это, главное осталось ощущение, на всю жизнь – говорю я.

-          Ты говоришь - большая авиация. Это огромный мир, быстрый, сложный, динамичный, как улицы большого города. А, есть еще маленькая родина, как старенькая улочка или тенистый двор, балкон с соседями… Помнишь в «Мимино», когда герой фильма на борту лайнера, летящего из шумного мира домой вдруг захотел «выпрыгнуть»? Он затосковал по своей маленькой родине. Ее ничем не заменишь. Вот я сейчас и лечу над своей маленькой Родиной…

-          Аэропорты мира,  - продолжаю я - движение, пассажиры, грузы, проблемы, таможни… В каком-то смысле «Блистающий мир». Не видишь человеческого лица, одни заботы и усталость или решительность и настороженность. А, тут прилетишь, тебя ждут, тебя встречают! Чувствуешь разницу?

-          Не знаю, - задумчиво произнес Коля – не знаю, может. быть вы и правы…

Вот и Киржач. Заходим на посадочное «Т».

-          Киржач, «Пегас», разрешите  заход на «Т».

-          «Пегас», заход на «Т» и посадку разрешаю. Ветер 48, 5.  Привет, мужики.

-          Здорово, Петро, ставь самовар. Как мы смотримся?

-          Хорошо идете!

Садимся плавно, у самого посадочного «Т».

Самолет бежит по зеленому полю.

Притормаживая, разворачиваемся в сторону домика аэровокзала.

-          Глуши движки, Коля.

Здесь нас встречают и будут встречать всегда. Потому, что мы им нужны, потому, что они нам нужны, и еще здесь живет красивая девушка Ольга…